Новые элементы в пейзаж Южного берега Крыма внес Сергей Иванович, который стал постепенно развивать в Симеизе курорт. Он открыл гостиницу, которая помещалась в двух деревянных домах, рассчитанная на 20 номеров, довольно вместительных с порядочной меблировкой, также несколько дач, которые располагались в тенистом саде и парке Мальцова. Одним из первых рекламу этих дач и курорта Симеиз дал доктор В. И. Чугин. Он говорил о том, что «имение это менее благоустроенно, чем Мисхор и Алупка, не так заботливо содержатся дороги и парк небольшой, малотенистый. Но гостиница и дачи расположены настолько целесообразно, что живущие в них очень довольны и чувствуют себя совершенно поданному и не стеснены этикетом такого модного лечебного места как Ялта. Стоимость номеров в гостинице составляет от 30 до 50 руб., довольно удовлетворительное питание из трех блюд - 25 руб. Гостиница расположена в тенистом саду, перед ней на площадке растет два вековых орешника, под которыми собираются все живущие в гостинице и соседние дачники, проводят время, обедают, пьют чай, дамы занимаются рукоделием. Между гостиницей и хрустальным дворцом, в парке, расположена хорошо меблированная дача с 10 вместительными комнатами, которая сдается только семейным. Около дачи фонтан с водопроводом и проч.». В архивных документах говорится: «За последнее время г-н Мальцов построил до 10 небольших домиков, разбросанных по парку, а 5 домиков выстроил вроде отдельной колонии напротив Лименовской бухты, отстоящей от гостиницы около двух верст, для чего купил земли в Лименской долине, площадью 871 кв. саж.». Эти деревянные домики имели свои преимущества, а также свои недостатки. Вот как описывает их доктор Чугин:
«Все эти деревянные домики на каменном фундаменте, сделанные из досок, то сгруппированные вроде колонии, как в Лименовской бухте, то удалены друг от друга; но все они недалеко как от гостиницы, так и от берега моря. Места выбирались для них очень живописные, с видом на море. Вокруг домиков по большей части густая тень. Комнаты небольшие, перегорожены легкой перегородкой. Домики от 2 до 4 комнат. Цена в месяц за домик от 30 до 40 руб. Меблировка, хотя простая, но зато удобная и чисто содержится. К каждому домику проведен водопровод, или рядом есть фонтан. Единственная невыгода в этих домиках, и то не во всех, сильная духота в жаркий день; но, несмотря на этот недостаток, они охотно разбираются приезжими больными, так как в них не могут быть нарушены тишина и спокойствие, да к тому же и плата небольшая. Хотя каждый вечер и утро являются в эти домики слуги из гостиницы для уборки и услуг, но постоянной прислуги в них не полагается; последнее также можно отнести к неудобствам. Для колонии в Лименовской бухте отведена отдельная прислуга, а также отдельная кухня.»
Отдыхающие размещались не только в дачах, но и в хрустальном дворце, самое образное описание которого дал д-р В.И. Чугин:
«.. .это не дворец, а скорее стеклянный сарай. Представьте себе четырехугольный двухэтажный (по высоте) сарай, забранный, вместо досок или кирпича, стеклянными рамами, и вы будете иметь правильное представление о наружном виде этого дворца, не говоря уже об архитектуре, которой здесь нет. Этот стеклянный четырехугольный сарай составляет чехол деревянному, подковообразной формы, зданию, кругом которого идет галерея, наружная сторона которой - стеклянный чехол, а внутренняя - наружная стена подковообразного здания. Проходя узким коридором во внутрь здания, глазам представляется огромная передняя зала, посередине которой идет во второй этаж узкая винтовая, неудобная лестница. Эта зала настолько велика, что с первого раза кажется, что вы в стеклянном чехле-другой деревянный чехол, прорванный в углах, обращенных к морю; но только при внимательном осмотре замечаются по стенам деревянного чехла двери, ведущие в комнаты, так что, после тщательного осмотра всего здания, каждый наблюдатель как-то поневоле задает вопрос: для какой цели выстроено это оригинальное здание? Прорванные углы составляют продолжение передней, и в одном углу устраивается общая столовая, а в другом - оранжерея с чахлыми растениями. Верхний этаж устроен точно так же, как и нижний. Все комнаты достаточной величины и высоты с передними; стены не оштукатурены и большей частью не оклеены, а выкрашены или смазаны какою-то серовато-грязною мазью, отчего во всех комнатах мрачный вид. Запах во всех комнатах характерный, очень неприятный. Окна, обращенные в стеклянную галерею, достаточной величины; имеются во всех окнах форточки или растворяются рамы. При всем желании хорошо проветрить любую комнату нет никакой возможности, благодаря стеклянному чехлу; хотя и в нем есть форточки, но все они так хитро устроены, что или является сквозняк, или нет никакой тяги воздуха. Особенно дурны две угловые комнаты, под названием хрустальных, в которых наружные стенки также из стеклянных рам. Этих комнат каждый, как бы, инстинктивно избегает, и если кто поневоле поселится в них, то на другой же день бежит вон, ибо в этих комнатах еще более духоты и неприятного запаха, чем в остальных. Описанный дворец стоит как раз на берегу моря, на 10 ф. от поверхности воды и не более 25 саж. от моря. Весь дворец стоит на припеке, только с северной стороны частью окружен парком. Понятно, что во время сильной жары нет никакой возможности жить в этом парнике; даже деревья и цветы в упомянутой оранжерее, по недостатку воздуха и очень высокой температуры, чахлы и жалки, несмотря на тщательную поливку. Странно, что некоторые любители хвастнуть громким словцом, что, вот де, они живут в известном Хрустальном дворце, выживают по несколько недель, вынося со стоицизмом все танталовы муки. ...По-моему, разве только что безысходная крайность может загнать кого-нибудь в эту духовую баню, и то только на несколько часов.»
Автор справедливо считал, что подобное строение использовать для отдыха невозможно. Конечно, для середины XIX века этот дворец был воплощением архитектурного прогресса, но использовать его в конце этого же века для отдыха было действительно нельзя. 23 апреля 1889 г. Хрустальный дворец сгорел от нечаянно упавшей керосиновой лампы в комнате камердинера Ивана Лифляндцева. Дачники, служащие имения пытались спасти дворец, но безрезультатно.
В 1895 году на фундаменте дворца был построен пансион на 24 комнаты, который Мальцовы сдавали арендаторам. Среди них были управляющий симеизским имением Л.П. Коссов, госпожа Шульская, В. Чорн, Н. К. Александров-Дольник, личный пансион которого находился рядом. Дачники также останавливались в небольших вагончиках, расположенных в парке близ мыса Ай-Панда. Среди дачников было немало друзей и знакомых семьи Мальцовых.
В 1888 г. в одном из таких домиков отдыхал со своими учениками Николай Сергеевич Зверев (1833-1893), который был преподавателем Московской консерватории. За свою жизнь он подготовил около 250 талантливых пианистов, композиторов среди которых 12 были удостоены золотых медалей. Обычно Н.С. Зверев работал с младшей группой учеников. Неимущих и самых талантливых содержал за свой счет. У него постоянно жило 2-3 ученика. Он хотел, чтобы его ученики были разносторонне развиты, поэтому приглашал им преподавателей по различным предметам, организовывал активный отдых, посещение театров, Дворянского собрания, встречи с интересными людьми, выезд на каникулах на дачу в Подмосковье, в Крым. Чтобы заработать деньги, он постоянно давал частные уроки детям состоятельных людей, среди которых были и Мальцовы. Благодаря этому Н.С. Зверев был приглашен со своими учениками на отдых в Симеиз. Последними его учениками были Л. Максимов, М. Пресман, С. Рахманинов.
Самым талантливым учеником, несомненно, был Сергей Васильевич Рахманинов, который обладал уникальной музыкальной памятью и слухом. Ему достаточно было один раз проиграть с нотного листа, и он мог на память даже через несколько лет воспроизвести это произведение. Для Н.С. Зверева, как преподавателя, главным было правильно поставить руки пианиста, ученикам требовалась постоянная тренировка, и он возил всегда с собой инструмент. В Симеизе у Мальцовых была коллекция старинных музыкальных инструментов, на которых владельцы виртуозно играли. В гостиной стояли фисгармония и пианино, предоставляемые хозяевами ученикам Н.С. Зверева. Ни дня не проходило без занятий музыкой, во время отдыха в Крыму ученики подготовили и сдали теорию музыки преподавателю консерватории Н. М. Ладухину. А еще были купание в море, прогулки по Симеизу и окрестностям, которые оставили такое неизгладимое впечатление в памяти. Восторг души, запечатленный Матвеем Пресманом в его воспоминаниях:
«Пребывание в Симеизе осталось у меня в памяти главным образом из-за Рахманинова. Там он впервые начал сочинять. Как сейчас помню, Рахманинов стал очень задумчив, даже мрачен, искал уединения, расхаживал с опущенной вниз головой и устремленным куда-то в пространство взглядом, причем что-то беззвучно насвистывал, размахивал руками, будто дирижируя. Такое состояние продолжалось несколько дней. Наконец, он, таинственно выждав момент, когда никого, кроме меня, не было, подозвал меня к роялю и стал играть. Сыграв, он спросил меня:
Ты не знаешь, что это?
Нет, говорю, - не знаю.
А как, - спрашивает он, - тебе нравится этот органный пункт в басу при хроматизме в верхних голосах?
Получив удовлетворивший его ответ, он самодовольно сказал:
Это я сам сочинил и посвящаю тебе эту пьесу.»
Сергею Рахманинову в то время было всего 15 лет. Это тот возраст, когда романтическая натура, попадая в первозданные места, преображается. А Симеиз в то время был местом почти диким и пустынным: море, бухты, скалы, рощи можжевельников, парки, виноградники и лишь несколько домиков на берегу и совершенно не видно людей. Душа поет, увидев эту картину, хочется сделать что-то необыкновенное: петь, писать стихи, музыку. Приезжайте в Симеиз и вы почувствуете тоже вдохновение. Рахманинов всем сердцем привязался к Крыму и позже бывал здесь не раз. В 1896 г. Сергей Рахманинов получил приглашение на должность второго дирижера в частную оперу С.И. Мамонтова, где подружился с Федором Ивановичем Шаляпиным. В 1898 г. они совершили концертную поездку по югу России и закончили ее в Крыму. Последний концерт был дан в Алупкинском дворце в альгамбре. Антон Павлович Чехов, присутствующий на концерте, очень тепло отозвался об игре Рахманинова: «Я все время смотрел на вас, молодой человек, у вас замечательное лицо - вы будете большим человеком».
В последствии Сергей Васильевич всегда вспоминал дружескую поддержку Чехова, оказанную ему в то время. Он подружился с его братом Михаилом Антоновичем Чеховым и не раз встречался с ним за границей. В третий раз Рахманинов приехал отдыхать в Крым в 1900 г. Осенью 1899 г. его любимая девушка, Вера Дмитриевна Скалой, вышла замуж за его друга детства С.П. Толбухина. Рахманинов был потрясен, и чтобы как-то прийти в чувство и отвлечься он едет в Ялту и останавливается на отдых у княгини А.А. Ливен.
В 1902 году Сергей Васильевич Рахманинов женился на двоюродной сестре Наталье Александровне Сатиной, обожавшей и любившей его с раннего детства и пронесшей это чувство до конца жизни. Последнее пребывание Рахманинова в Крыму было самым длительным. Со второй половины лета до осени 1917 г. Сергей Васильевич отдыхал вместе с семьей в Симеизе, который к тому времени совершенно изменил свой облик. Это был модный курорт, застроенный современными дачами. Среди них дача двоюродной сестры его жены Натальи Ивановны Сатиной, а также дача Софьи Ивановны Духовской (ее дочь Тамара Евгеньевна была женой Владимира Александровича Сатина, родного брата жены Рахманинова). Еще одна дача принадлежала М. И. Ростовцеву, брат которого был женат на двоюродной сестре С.В. Рахманинова Лидии Дмитриевне Скалой. Возможно, во время этого длительного отдыха было немало интересных встреч и выступлений с дружескими концертами на дачах Симеиза.
В конце 1917 г. Рахманинов уехал на концерты в Швецию, еще не зная, что больше не вернется на Родину, но его любимая Россия оставалась с ним всегда, как и воспоминания о его пребывании в Симеизе.
Переехав в Симеиз на постоянное место жительство С.И. Мальцов жил летом в уютном домике на мысе Ай-Панда, а зимой в доме А.С. Потоцкой.
Состояние духа его было угнетенным. Его признали несостоятельным, недееспособным, он потерял миллионы. Его состояние духа можно сравнить с состоянием духа предводителя Таврического дворянства владельца соседнего имения - дачи Святая Троица - Аристида Феодосиевича Ревелиоти, которого также признали несостоятельным. Для того времени это был позор, равносильный политической смерти. А.Ф. Ревелиоти этого не выдержал и скончался в 1881 году. Можно себе представить в каком состоянии духа находился и С.И. Мальцов. Поэтому, когда в тот же год в Симеиз приехал Лев Николаевич Толстой, сопровождая своего больного друга и родственника Мальцова князя Л.Д. Урусова, бывшего тульского губернатора, женатого на его дочери Марии Сергеевне, в хозяине имения он увидел человека, сломленного событиями жизни. Это был небольшого роста крепкий старик, еще недавно живой, красноречивый и всем интересовавшийся, но ныне постоянно вспоминающий свое былое могущество и свою роль в развитии промышленности России. Лев Николаевич был моложе Мальцова на 18 лет, и он считал себя еще молодым, хотя старость была не за горами, и не известно какой сюрприз она могла бы преподнести. Он не понял бед С.И. Мальцова, который показался ему самолюбивым и бестолковым, соединившим в себе тип генерала и старого помещика и в письмах к жене он отозвался о нем не лестно. Толстой не хотел поддакивать Мальцову, и противоречить ему не мог, учитывая его возраст и руководствуясь правилами гостеприимства. По приезду, Лев Николаевич жил в гостинице, потом перешел в дом Мальцовых (дом А. С. Потоцкой, который до наших дней не сохранился). Больной кн. Урусов, противоречивый Мальцов угнетали писателя. Отрадой служила лишь природа этих мест: «Ночь лунная, кипарисы черными столбами на полугоре, - фонтаны журчат везде, и внизу синее море без умолку... Вот где или вообще на юге начинать жить хорошо... Уединенно, прекрасно, величественно, и нет ничего сделанного людьми».
Всего неделю гостил Толстой в Симеизе, но за это время побывал в Алупке, Мисхоре. В Ялте встречался с писателем И.С. Аксаковым, в Мшатке - с ученым-натуралистом Н.Я. Данилевским. Написал в Симеизе небольшой рассказ «Ильяс». 21 марта выехал через Бахчисарай в Симферополь и в Москву. Так прошел второй приезд Л.Н. Толстого в Крым.
К тому времени в Симеизе уже было ещё несколько дач. Это дача Натальи Михайловны Милютиной, которую она приобрела 11 августа 1873 г. у князя Серея Викторовича Кочубея, а последний, в свою очередь, от князя Василия Ивановича Мещерского в 1856 г. Вторая дача принадлежала Евдокии Петровне Боржо. Эта фамилия была известна на Южном берегу Крыма. Боржо работали виноделами: Шарль Петрович у Раевских в Партените и у Воронцовых в Алупке. Возможно, их отец Петр Боржо также был виноделом и работал у Мальцовых. Ему принадлежало около 20 дес. земли, которую он, по всей вероятности, приобрел после 1837 г., так как при межевании 1837 г. их фамилия среди владельцев не упоминается. Затем владелицей имения стала их дочь Евдокия Петровна. Третья дача принадлежала архитектору Карлу Ивановичу Эшлиману.
